Те, кто читал романы «Козлёнок в молоке», «Замыслил я побег…», «Гипсовый трубач», наверняка восхищались ярким образным языком писателя Юрия Полякова. Наш корреспондент побеседовал с писателем, который называет себя «критическим реалистом».

И фехтовал, и на балалайке играл

— Юрий Михайлович, вы родились в Москве?

— Я коренной москвич, но не из чиновно-интеллигентской Москвы, а из Москвы рабочей. Мои бабушка с дедушкой и с той и с другой стороны перебрались в Москву из Рязанской губернии. Я родился недалеко от метро «Сокольники» в Балакиревском переулке. Мы жили в общежитии маргаринового завода. В детстве я с ребятами любил лазить через забор на Казанскую железку.

— Как у мальчика из рабочей семьи пробудился писательский дар?

— В одном не откажешь советской власти — она действительно провела мощную культурную революцию и создала такую систему, при которой мальчик или девочка из самой простой семьи могли себя реализовать. Кем я только не был: фехтовал, занимался лёгкой атлетикой, боксом, на балалайке играл, в студию изобразительного искусства много лет ходил и даже окончил двухгодичные курсы при Музее имени Пушкина «Клуб юных искусствоведов». Мои первые стихи опубликовали в 1974 году.

Книга лучше, чем фильм

— Как обычно работаете?

— Стихи вообще-то сочиняешь в голове. Были писатели, Зощенко например, которые и прозу сочиняли в голове, но в основном прозу сочиняют на бумаге. У меня даже остались рукописи: «Сто дней до приказа», «Работа над ошибками», «ЧП районного масштаба». Последующие вещи до «Демгородка» писал на машинке, а начиная с «Козлёнка в молоке» писал уже на компьютере.

— Нравится ли вам экранизация ваших произведений?

— Недавно по моему роману состоялась премьера фильма «Небо падших». Хороший фильм. Но так не всегда. У меня вышла хорошая книга «Сто дней до приказа», а фильм какой жуткий поставили! Смотреть невозможно. Хорошая была экранизация моей повести «Апофегей». Она шла год назад на втором канале. Там играли Маша Миронова, Даниил Страхов, Виктор Сухоруков.

Феврония со скалкой

— В ваших книгах довольно много эротики. Супруга не ревнует?

— Вообще жёны читают прозу мужей, если они жёны прозаиков, как следователь по особо важным делам читает дело и ищет улики. Это понятно. Но дело в том, что я ещё при советской власти вывел для себя такую формулу: когда я сажусь за письменный стол, для меня нет ни жены, ни парткома. А Бунин? Он же был женат, когда писал «Тёмные аллеи». Я думаю, что его супруге Елене Муромцевой это тоже не очень нравилось.

— Каким, по-вашему, должен быть идеальный брак?

— Идеальный брак, я считаю, это не союз, который существует без конфликтов, без бурь, без взаимных охлаждений, без разрывов и возвращений — такого не бывает. Идеальный брак — это такой союз, который смог претерпеть всё это и сохраниться как союз. А так, чтобы как Пётр и Феврония… Я думаю, прости, Господи, если Пётр выпивал лишку крепкого мёда, Феврония могла его и скалкой. И от этого их брак не перестал быть образцовым.

— Как поддерживаете форму: занимаетесь спортом?

— Нет, специально спортом не занимаюсь, но зимой хожу на лыжах. Не катаюсь с горы — упаси Бог. Я всегда подозревал, что это опасно, а уж после Шумахера…